Случилась тогда в нашем экипаже в общем простая по нынешним меркам история. Не стоило бы и разговор о ней вести, но все это произошло еще до перестройки, когда за каждого невозвращенца на Родину судовой администрации приходилось отвечать чуть ли не своей головой.

После продолжительного рейса мы снялись с промысла и проложили курс в испанский порт Санта-Крус на трехдневный отдых экипажа, оттуда нам предстоял и вылет в Москву.

В составе экипажа был некий Николай Горлов, ниже среднего роста, с бледным невыразительным лицом, бесцветными глазами, до крайности самовлюбленный.

Особой работоспособностью он не отличался, но и лентяем его назвать было бы несправедливо.

Из-за слабых физических возможностей его в конце концов пришлось определить на камбуз, в помощь повару.

Он невозмутимо переносил насмешки моряков, но в свою очередь при каждом удобном случае докимал бездетных матросов, хвастаясь своими мужскими достоинствами. Дело в том, что у помощника повара было три сына и все они родились 1 мая.

И вот в Санта-Крусе моряки получили валюту, и все свободные от вахты покинули борт судна.

Горлов же зашел ко мне в каюту, чтобы лишний раз заверить, что на берегу он будет держаться с достоинством звания русского моряка, а что касается спиртного, то он с этим зельем уже давно завязал.

В порыве откровения Николай поведал мне о подарках, которые он непременно приобретет для своих сыновей, не говоря уже о французской косметике для жены. «Что бы там не говорил капитан, я, старший его помощник, нашел дорогу к сердцу моряка», - подумал я.

Но к назначенному сроку Горлов не прибыл на судно. Заволновались тогда мы с капитаном: черт знает, что у помощника повара на уме! Возьмет, да и останется в чужой стране.

Посланные на розыски матросы обнаружили бедолагу на городском пляже вдребезги пьяным. Они доставили гуляку на судно, и тогда капитан вызвал его на разбирательство.

Провинившийся, зная, что лучшая форма защиты - это нападение, тут же заявил, что он глубоко оскорблен тем, что его отдых на пляже грубо прервали. Судовая администрация должна возместить ему моральный ущерб в виде пяти бутылок водки. В противном случае он обратится к местным властям и попросит у них политического убежища.

Мы с капитаном попросту онемели. Потом, желая удержать младшего поваренка от опрометчивого шага, постарались пробудить у него чувство долга отца и мужа.

В конце концов, смягчившись к своим товарищам по рыбацкому труду, поваренок остановился на требовании, не подлежащем пересмотру.

Старпом, дескать, как особенно оскорбивший его человеческое достоинство, на свои деньги покупает пару бутылок коньяка, и лишь тогда он согласится лететь вместе со всеми в Москву.

Салон самолета заливал молочный свет. Пассажиры В мягких креслах готовились ко сну. Рядом со мной сидел поваренок и с вожделением смотрел на продуктовую сумку, (где находились бутылки с коньяком.

Он держал наполненный наполовину стакан и с удовольствием смаковал его содержимое. Иногда он забывался, ерзая в кресле, бормотал матерщину.

Раздраженный и усталый, я пытался задремать, но тотчас слышал над ухом напоминание:

- Старпом, наливай!

Наконец, опрокинув очередные полстакана коньяка в щербатый рот, поваренок захрапел.

В московском аэропорту мы бесцеремонно вытащили пьяницу из самолета и дотащили его до здания аэропорта, где он снова начал артачиться, требовать новой порции коньяка. И тогда лопнуло мое терпение, и я послал опостылевшего алкаша ко всем чертям собачьим и еще дальше.

С криком «Прошу политического убежища!» выпивоха рванул в сторону и со всего размаха ударил головой в живот рослого милиционера.

Тот профессионально ухватил пьяницу за шиворот, пару раз основательно встряхнул и совсем неласково рявкнул: «Узнаю милого по выкрутасам!»

Добрых полчаса пришлось уговаривать пострадавшего блюстителя порядка отпустить паршивца. Изрядно присочиняя, я расписал, что моряк больше года находился в дальнем плавании и от африканской жары у него в голове произошел сдвиг по фазе. К убедительной своей просьбе я присоединил личный блок жвачки.

В тот же день мы прилетели в Мурманск. В аэропорту нас встретили родные и близкие со слезами радости на глазах.

А того Горлова я больше не встречал. Говорят, что он устроился работать дворником, с обязанностями которого справляется. У начальства числится на хорошем счету.

Рыбацкие миниатюры Владимир Бабуро