Читать предыдущую статью

На протяжении многих лет я непосредственно наблюдал за деятельностью Г. М. Бородулина в качестве главного инженера, затем начальника флота. Все моряки моего поколения, работавшие под руководством Георгия Михайловича, с благодарностью вспоминают этого начальника. И я до сих пор считаю его самым лучшим из тех людей, с кем я когда-либо встречался. Он меня многому научил.

Бородулин был требовательным помощником молодых людей в их становлении как специалистов. Бывает требовательность такая, когда человек требует, а сам ничего не делает и не является примером для подчиненных. А Георгий Михайлович и много работал, и много давал. И люди об этом знали, они всегда были с ним согласны. И никто - ни капитан, ни матрос, ни повар - не мог ему противоречить. Что касается требовательности к людям, именно правильной постановки требовательности, этому я у Георгия Михайловича научился.

И второе хорошее качество у него было - доверять специалистам. Это я тоже у него перенял. На протяжении всей моей деятельности пример Г. М. Бородулина остался у меня в крови как у моряка, как у человека.

В будущем это повлияло на мое отношение к работникам нашего флота и морякам другим флотов.

Наши взаимоотношения были основаны на том, что мой авторитет поднимался за счет моей деятельности в качестве капитана, капитана-наставника, заместителя начальника и начальника экспедиции "Мурмансельди", заместителя генерального директора "Мурманрыбпрома" по безопасности море плавания, руководителя подготовки плавсостава на учебном судне.

Будучи главным инженером Г. М. Бородулин строго подходил к началу рабочего дня и деятельности специалистов на каждом судне. Его рабочий день начинался в шесть часов утра с проверки вахтенной службы и проверки исполнения плана мероприятий по технической подготовке на том или ином судне.

Четкое планирование и проверка исполнения намеченного - стиль его работы. Ко всему главный инженер подходил вдумчиво, размеренно.

В плане Георгий Михайлович учитывал и то, что нужно обучать людей в отношении их подготовки к трудовой деятельности. Это напрямую касалось судоводителей, в том числе и меня.

Специфика работы главного инженера отличается от специфики работы начальника флота. Приведу яркий пример.

Когда Бородулин переходил на должность начальника управления, с ним произошла интересная метаморфоза. Будучи главным инженером Бородулин с утра одевался по-рабочему. А раз человек, как он говорил, начинает рабочий день с рабочей одежды, то и работает по-рабочему. В то время Георгий Михайлович не особенно положительно относился к людям в белых рубашках и при галстуках. Если видел хорошо одетого человека, то у него было мнение, что тот не работает. Ошибочное было мнение...

Однако когда его назначили начальником флота, то ему самому пришлось одеть форменный костюм, белую рубашку и галстук. Это было для него трудным моментом перехода на высшую должность. Пришлось начинать с себя. Привел в форменный вид себя - имеешь право потребовать выполнения правил ношения формы от командного состава. И впоследствии форма довольно-таки быстро привилась на флоте.

Эта привычка превратилась в необходимость, потому что человек в форме, особенно моряк в форме - это аккуратность, требовательность, пример для личного состава.

Несколько отступая от хронологии, замечу, что в последние годы моей работы я наблюдал, в каком виде приходили специалисты на совещания по безопасности мореплавания к капитану порта. Большинство в гражданских костюмах, небрежно одеты. Тем более приятно было слышать добрые слова в адрес тех людей, которые приходили на совещания в форме. Эти люди были издавна приучены к форменной одежде.

Вернусь к рассказу о личности Г. М. Бородулина. В этой связи скажу, что уважение к деятельности начальника напрямую связано с его личным отношением к подчиненным, с доверием, которое он им оказывает.

На рубеже 50-60-х годов у нас в "Мурмансельди" был трудный период: переход на разделение управленческих функций в море и на берегу.

При увеличении объемов производства все поняли, что начальники флотов, главные инженеры должны были перейти к постоянному управлению на берегу. Много вопросов надо было решать с вышестоящими организациями и местными властями, потому что добывающий флот - это прежде всего экономика, управление на берегу. Это тот момент, за которым - как за щитом! Если флот имеет высокие показатели, то можно решать многие вопросы и более авторитетно заявлять о себе перед вышестоящими органами.

При разделении управленческих функций на береговые и морские было дано больше самостоятельности капитанам, специалистам, руководству в море. Это значительно продвинуло наше предприятие во всех морских делах.

Руководителям промысла доверяли настолько, что было правило: начальник экспедиции давал задания начальникам береговых служб, чтобы была обеспечена экономическая отдача от деятельности как в море, так и на берегу. Сначала к новой схеме управления всем было трудно привыкнуть. Потом уже руководство флота, Г. М. Бородулин стали прямо требовать: то, что заказано моряками, - выполнять! А правильно или неправильно что-то заказывают - за это отвечают они.

Коснусь моих рабочих взаимоотношений с Георгием Михайловичем, когда я был капитаном. После соответствующей проверки моей деятельности он сделал вывод, что мне не нужно назначать отход по графику, всегда говорил: "Абакумов сам решает, когда отходить. Когда скажет, тогда и будет отходить". Все капитаны ходили на график каждый день, а я больше не ходил, бывал на графике только с приходом из рейса и с моим решением об отходе.

Иногда некоторые моменты в отношениях с людьми, в том числе и со мной, были для Бородулина неожиданными. Один раз Георгий Михайлович мне не поверил. Я тогда был капитаном СРТ-4167 "Фестивальный". Судно готовилось выйти на лов отнерестившейся сельди.

Рейс предстоял экономически слабый, но я предложил Бородулину: "Давайте договоримся, после четвертого груза - с пятым приду в порт".

Он думал, что я пошутил, но ответил мне согласием.

Мы вышли в феврале вместе с СРТ-17, на котором капитаном был В. В. Украинцев. В Мурманске стояли сильные морозы. СРТ имеет такую особенность: в морозы каждый раз лопается водяной трубопровод. В то время часть соли была погружена в бочки, а часть в чердаки. Когда вышли в море, на теплую воду, я сразу дал команду проверить трюмы. Это первый вопрос после порта. Оказалось, у чердаков произошла разморозка труб в двух носовых танках, и вода подмочила соль. Специалисты устранили размораживание. Но встал вопрос о моем обязательстве Бородулину!

Я подсчитал, что на оставшуюся соль груз не добрать. Спрашиваю у капитана СРТ-17 Украинцева: "У тебя есть лишняя соль?". -"Есть, я тебе помогу с солью". - "Давай сделаем плот, как раз погода позволяет". Так Украинцев мне передал пять тонн соли.

Идем дальше к берегам Норвегии. Через три дня перехода такая же участь постигла и СРТ-17. У Украинцева почти вся соль подмокла, и ему пришлось идти к плавбазе. А я задержался, как раз был последний нерест сельди у берегов Норвегии, к северу от Хортен-банки. Там более мелкая сельдь, но она нерестилась.

Пока Украинцев ходил к плавбазе, я груз набрал. Выйдя от Шетландских островов в Северное море, обнаружил косяк скумбрии. Поставил орудия лова почти у грунта - поймал около 40 тонн. Повторил через четыре дня и снова набрал груз.
Даю телеграмму: "Следую в порт". А рейс у меня запланирован до июля! Берег отвечает: "Как, в порт? На каком основании?". Отвечаю:

"Согласно договоренности с руководством флота: пятый груз - иду в порт". С берега последовало молчание. Георгий Михайлович, оказывается, забыл, о чем мы договаривались. Потом только вспомнил и сказал мне: "Возражений нет, договор есть договор".

Читать следующую статью

Проверено жизнью