У боцмана Николая Скобелева идей на десятерых хватит.

И руки на месте. Соображает в слесарном, токарном и плотницком делах. Только любит долго планировать. И обязательно работу стремится обсудить. Встретит кого-нибудь в коридоре:

- Постой, я стопора с брашпиля снял, ленты менять буду. Вот болтики мне не нравятся, знаешь, как их делать? Бронзовые и с другой головкой лучше, да?

- Наверно, лучше! - соглашается собеседник. Николай пытливо смотрит в глаза:

- Что, не нравится? Ладно, я подумаю, можно и по-другому сделать.

- Делай, Коля, по-другому...

Николай, высокий, плечистый богатырь, метровыми шагами выходит на палубу и видит «деда». Дед, увидев Николая, разворачивается обратно.

- Виктор Владимирович, у меня идея!

Старший механик, грузный, неуклюжий, мгновенно превращается в спринтера и скрывается в машинном отделении - от Колиных идей у него пухнет голова. Николай огорчен, поделиться планами больше не с кем, оглядываясь по сторонам, медленно идет к брашпилю и начинает ставить стопора на штатное место. Он чем-то напоминал судового врача Семена Фрамуцкого, с которым в начале семидесятых вместе морячили на траулере «Лазурный». Роста он был маленького, рыженький, внешне - полная противоположность нашему боцману, но по части идей - в этом конкурент Николаю был бы достойный. Как сделать рыбаков здоровыми и счастливыми - этот вопрос был для Семена, как для Гамлета «быть или не быть?».

По несколько раз в день он прибегал к старпому и помполиту: давайте отгородим часть трюма и сделаем уголок культуриста, давайте разломаем пару кают и поставим теннисный стол, давайте сделаем шлюпочные гонки, давайте, давайте... Идеи всем нравилось, только некуда было выселять моряков из кают, и в трюме было минус двадцать, только моржи могли там окультуриваться. На возражения Семен не обижался и предлагал сразу же новые идеи. Скоро помполит перешел на постоянную работу в рыбцех, а старпом на мостике стоял вахту за всех штурманов - идеи повышали производительность труда. Под особой опекой у Семена были судовые женщины. Перед выходом в рейс он обычно придирчиво читал судовую роль и, встречая женские фамилии, недовольно бурчал: «Опять женщины. Неужели вы не понимаете, что женщины являются раздражающим фактором для моряков и травмируют психику, что в совокуплении с вибрацией, шумами, качкой сексонервораздраженность может создать резонансопсихонастрой, чреватый исключительно патологическими явлениями...»

Потом просил собрать женщин для медицинского и санитарного воспитания. Подробно рассказав о требованиях санитарии и гигиены на судах, Семен переходил к главному - щекотливому вопросу поведения женщины в условиях преобладающей активной окружающей среды.

- Вы обязаны постоянно помнить, что являетесь равноправными членами экипажа и главное для вас - работа. А кто собирается работать по другим направлениям, ставя своей целью сбивание с пути истинного руководящего состава, используя свои природные данные, то этого я, как судовой врач, позволить, не могу. Я понимаю, что некоторые не могут совладать с буйной стихией сексуальных потребностей. Я, как гуманный человек и врач, не могу этому воспрепятствовать, заботясь о положительных факторах здоровья. Однако, потому как мы имеем честь быть островком нашего любимого Отечества в затерянных водах Великого океана и ваша небрежность по отношению к собственному органу может вылиться в реальные потери промыслового времени - перебежками для проведения устраняющих это обстоятельство операций в инпорту за инвалюту, когда родному предприятию наносятся прямые экономический и политический удары, посему прошу быть искренними и по этим щекотливым вопросам в любое время возникновения потребностей и днем, и ночью, не стесняясь, бежать ко мне, и тогда получите все, что вас интересует по этому вопросу. Медицинская тайна будет, согласно клятве Гиппократа, соблюдена по всей строгости, и никаких ущербов ни для кого не будет. Ясно?..

Устанавливалась гробовая тишина, и все расходились... к взаимному удовольствию. Действительно, происшествий такого рода на нашем судне, пока был врачом Семен Фрамуцкий, не было. А врач-хирург он был одаренный, в морских условиях выполнил несколько сложных операций, часто высаживался на другие суда для оказания медицинской помощи. Отзывы от врачей о нем как профессионале были хорошие. Однажды, после конфликта с капитаном, Семен неудачно приложился к спирту и был немедленно списан с судна. Больше я его не встречал...

После ремонта брашпиля боцмана одолела новая идея. Первому из экипажа он высказал ее Сереже Герасимову:

- Давай сделаем ловушку для креветки. Представляешь, завялим, как делают в Мурманске рыбачки-колхозники, и в порту с пивком, а?

У Сережи от такого описания слюни потекли.

- Давай попробуем... - согласился он.

Через сутки на судне одна тема для разговора: боцман самолов для креветки конструирует. Теперь не пропадем, отъедимся: говорят, в ней особого белка прорва. Порадуем своих жен после длительного отсутствия...

Целый день сияла зарница электросварки, боцман варил из прутьев какую-то решетку. Потом тралмейстер обтянул ее сеткой, сделал окошечки. Вечером боцман подошел ко мне:

- Рыбка в ящиках сегодня есть. Может, отвлечемся на часик да ловушку мою поставим?

Жалко было его трудов, пришлось согласиться. На следующий день рыба ловилась неважно, поэтому ловушку поднимать не пошли. Николай переживал, спрашивал у ребят:

- Интересно, может перегрызть сетки эта креветка? Она же не такая, как у нас в Баренцевом море. Больше на рака похожа.

На вторые сутки он через каждый час забегал на мостик и спрашивал у штурманов:

- Как капитан, ловушку собирается поднимать?

На подъем ловушки на баке собрался почти весь экипаж. Подняли буй, Николай отсоединил его и спусковой тросик перевел на турачку брашпиля. Начали вирать. «Дед» острил:

- Николай, что-то туго идет. Может, ваер завести, вдруг тросик не выдержит?

- Подожди, еще бегать за мной будешь: дай креветочки! - парировал боцман.

Из воды показалась ловушка. Тралмейстер, помогавший боцману, ловко перекинул ее через планширь. В сетках ползал один краб. Моряки дружно рявкнули:

- Коля, дай креветочки!

Николай осматривал ловушку, искал дыры. Сетки были целые. Он запустил руку внутрь и, взревев, выдернул: уцепившись клешней за палец, на ладошке сидел краб. От размаха клешня у краба отвалилась, а сам он улетел за борт. Боцман закрепил ловушку и хмурый ушел в каюту.

Больше с идеями он не подходил, о чем моряки очень жалели.

Морское братство, Избранные произведения