Летом 1979 года меня на один рейс направили первым помощником капитана на теплоход «Андомалес». В нашем пароходстве это судно из знаменитой серии «Волголес» было головным. Капитан и многие члены экипажа трудились на нём со дня приёмки - 18 лет. Рейс с балансами предстоял в итальянский порт Арбатакс, что на острове Сардиния в Средиземном море. Бывал я там и раньше, но сходить на «Андомалесе» было приятно и престижно. Добрая слава об этом судне и его капитане шла среди моряков.

Порт Арбатакс небольшой, всего три судна могут встать к его причалу. Но вот мол - гранитная стена, идущая вдоль причала, - выглядел как настоящая картинная галерея. Его разрисовали моряки, которые посещали порт. Рисунков на тот период было сорок три, восемь из них принадлежали морякам СМП. Рисовали свои суда, символы городов, эмблемы пароходств... Но объединяла их общая тема - море, судно, труд моряков. И мы тоже решили оставить память о себе.

Подготовили эскиз рисунка - в левом углу картины обелиск Севера, в центре силуэт судна в море, две надписи по-английски «Архангельск» и «Андомалес» и дата «17.07.79». Наш капитан Константин Константинович Варданашвили одобрил его. Мне поручили исполнить, а боцману подготовить краски в удобных для рисования баночках. Дух сотрудничества, доброжелательности присутствовал среди нас, и работа была в удовольствие.

Вдоль мола всегда ходили люди, рассматривали рисунки, рассуждали. В один из дней, когда я уже заканчивал работу, около меня остановились двое пожилых мужчин. Я повернулся к ним, они приветливо заулыбались, показали большим пальцем вверх и сказали одновременно: «Рафаэль». Я ответил улыбкой, и они отправились дальше. После ужина рассказывал капитану об итальянцах и размышлял:

«Почему они вспомнили Рафаэля, а не Леонардо да Винчи или ещё кого-то?»

Константин Константинович, как всегда, подумал и ответил, что Рафаэль был и остаётся самым почитаемым живописцем Италии на все времена. Люди до сих пор восхищаются его картинами и росписями в храмах. В то же время посоветовал поискать ответ в литературе и побывать в Дрезденской картинной галерее. Совет капитана я не забыл, про Рафаэля позднее почитал, но побывать в Дрездене не посчастливилось. Там хранится жемчужина мировой живописи - картина Рафаэля «Сикстинская мадонна», до сих пор волнующая сердца зрителей не только мастерством исполнения, но и историей её создания. Константин Константинович возбудил мой интерес к творчеству художника, за что премного ему благодарен.

Наблюдая капитана в разных ситуациях, приходил к выводу: он был популярен в экипаже, имел разносторонние интересы, уважал собеседника и просто не мог кому-либо испортить настроение, не говоря о большем. Его внимательный, вдумчивый взгляд, спокойствие и уверенность даже в сложных ситуациях положительно влияли на окружающих.

Он имел привычку даже в штормовую погоду спокойно прогуливаться между камбузом и кают-компанией по мягкой ковровой дорожке. Эту часть коридора в экипаже любовно называли «проспектом Варданашвили». Никто не беспокоил капитана во время прогулок. Он ходил, заложив руки за спину, о чём-то думал, а может, мысленно с кем-то разговаривал или обдумывал следующий рейс. Ясно было одно: не мог капитан бесцельно сидеть или лежать на диване, ему необходимо было движение.

Он был однолюб и в семье, и на море. Приняв в Польше «Андомалес», капитан считал его своим судном и не мог поменять даже на более крупный теплоход. Во время жестокого шторма Константин Константинович всегда был спокоен, сосредоточен, внимательно следил за поведением судна на волне. Знал он свой теплоход блестяще, предвидел его поведение. И когда наша «Андома» раз за разом плавно выходила из-под волны, капитан в такт качке одобрительно кивал головой, чему-то улыбался. По понятным только ему причинам корректировал курс судна относительно волны и ветра. Рулевой понимающе исполнял команды капитана.

Глядя на всё это, я верил рассказам старых моряков о том, что в трудную минуту капитан мысленно разговаривает со своим судном и они понимают друг друга. Здесь присутствует какая-то таинственность, о чём капитаны вслух не говорят. Я же ловил себя на мысли, что хотел бы стать старпомом у Варданашвили и научиться так же управлять судном и экипажем. И ещё думал о том, что суда и их капитаны неразделимы. Мы говорим «Андомалес» - подразумеваем Варданашвили, говорим «Валдайлес» - подразумеваем Лусь, говорим «Василий Мусинский» - подразумеваем Садовников.

Рейс окончен. Осталась добрая память о судне, его капитане, экипаже. А на гранитной стене далёкого порта Арбатакс остался рисунок и гордое имя - «Андомалес».

Ветераны XX века