В 1965 году на Северном бассейне наконец-то был освоен океанический кошельковый промысел сельди.

Первые попытки предпринимались еще до войны, и это продолжалось позднее, но всякий раз попытки были безуспешными. Это связано прежде всего с тем, что для выхода в океан нужны были суда с более высоким техническим уровнем оснащения.

После войны ситуация не изменилась, хотя "Мурмансельдь" постоянно стремилась освоить кошельковый промысел сельди судами типа СРТ.

На кораблях ставилась акустика, делались площадки для набора кошелькового невода и спуска его в воду, даже приглашали специалиста с Дальнего Востока. Но каждый раз опытно-промысловые кошельковые экспедиции в Исландию проваливались по техническим причинам.

В 60-х годах наше руководство настойчиво продолжало решать этот вопрос. Изучался опыт Исландии, Норвегии, Дальнего Востока. Опыт, накопленный в других бассейнах, в других государствах, переходил к нам, потому что было взаимопроникновение техники и тактики добычи. Если что-то новое рождалось в одном государстве, то теми или иными путями переходило к другим. Однако опыт Норвегии был неприемлем для Баренцева моря, и это учитывалось.

К 1965 году мы наконец-то определились с типом судна для кошелькового лова. По размерам и мощности подходило судно типа "Океан".

Определились и с техническими средствами на борту: акустическими приборами, траловой лебедкой, площадкой для невода, подвесными блоками. Силовые блоки для выборки кошелькового невода все-таки закупили в Норвегии. Наконец технические вопросы были решены.

Кроме одного...

Пойманная сельдь разгружается из кошелька при помощи коплера - это емкость из сети, которая опускается в невод. Коплер с уловом поднимается лебедкой, а затем рыба из него вываливается на палубу судна. Но наша промышленность не смогла изготовить замок для коплера. Решили, что экспедиция пойдет без замка, а сеть будет собираться в замковый узел, как это делается на траловом мешке.

Как раз я пришел в главк накануне отхода экспедиции кошельковистов в район Исландии. Начальник "Севрыбы" А. И. Филиппов пригласил меня в свой кабинет и спросил, правильное ли решение по замку для коплера. Я ответил: "Анатолий Иванович, вопрос-то простой.

Поисковое судно СРТР-719 находится в Норвежском море. Выдайте капитану 200 долларов, пусть он зайдет в Берген, и старпом в рыболовном магазине купит 5-10 замков".

На кошельковый промысел к Исландии направили СРТР-712 и два сейнера. Сейнеры участвовали во всех экспедициях, потому что команды имели опыт замета кошелькового невода в прибрежных районах - Кольском заливе, Ура-губе. Капитаны сейнеров - Михаил Яковлевич Толпыго и другие - люди знающие, настойчивые. Я встречался с ними и был уверен, что все равно будет победа.

Начальником экспедиции назначили начальника отдела добычи флота Александра Ивановича Климова, наставником по добыче -инженера Анатолия Петровича Мосиенко, капитаном - Георгия Тимофеевича Аласа. Экипаж был тщательно подобран.

На корме сделали площадку, подвесные блоки. Невод новой конструкции был длиной 650 метров, глубиной 150 метров. Стяжные тросы на лебедку намотаны. Только работай!..

В начале августа экспедиция возвращались в порт Мурманск, не добившись успеха. Я в тот момент был начальником экспедиции в Северной Атлантике. Вышел с плавбазами и промысловыми судами в июле. Работали мы западнее острова Медвежий. Кошельковисты зашли в наш район для пополнения запасов. Бородулин прислал мне телеграмму такого содержания: прибыть на 712-й, разобраться в чем дело.

Вот, говорят, случай в жизни иногда решает вопрос. Пришел к ним, посмотрел на невод и дал указание заниматься поиском косяков, потому что я промысловую обстановку знал. Нашли косяк, но ни у кого из них не было уверенности, что этот замет принесет успех. Тут уже я своей властью приказал делать замет.

В Норвежском море в июне-августе сельдь группируется в мощные косяки. Косяк поднимается вечером, и на поверхности он рассыпается.

Замет мы сделали в тот момент, когда косяк еще не всплыл, и потом его закольцевали. Поймали около 500 тонн! Но вся сельдь была калянусная. Плавбазы переработать 500 тонн отказывались, однако в связи с тем, что это был очень важный момент, я, согласовав вопрос с берегом, заставил принять сельдь.

А что получилось в Исландии? Там поведение сельди отличается от поведения в Норвежском море, так как возле Исландии более холодная вода. Исландцы занимаются кошельковым промыслом ближе к берегу.

Вот опять пример, что решение проблемы связано с поведением рыбы. Наши первые сельдяные экспедиции до войны и после были безуспешными именно потому, что рыбаки не знали, как ведет себя косяк, и поводцы сетей ставили на поверхность. Отлов велся тогда, когда косяки рассыпались. Таким образом, впервые была поставлена точка в вопросе по кошельковому промыслу.

Одна из причин пролова кошельковистов раньше 1965 года, я считаю, состояла в том, что суда направлялись в летний период, без учета поведения сельди. Успех пришел к нам именно потому, что к осени в Норвежском море сельдь концентрировалась в косяки. Отсюда был сделан вывод, когда использовать кошельковые неводы.

На другой год траулеры 712-й, 715-й, 718-й добыли кошельками от 8 до 13 тысяч центнеров сельди каждый. То есть был решен вопрос об облове сельди кошельковым способом в открытой части моря. Мы интенсивно переоборудовали все суда типа "Океан", были переоборудованы все суда "Запрыбы", потом мы стали переоборудовать и СРТМК. И с такими мощностями - более 100 кораблей - выходили на кошельковый промысел.

За освоение этого вида лова 14 работников нашего флота, в том числе инженер А. П. Мосиенко, были награждены медалями ВДНХ. Мосиенко получил золотую медаль. За это стоило людей наградить, потому что они решили вопрос, который на протяжении четверти
века, вплоть до середины 60-х годов наша рыбная промышленность решить не могла.

В конце октября 1965 года для освоения облова сельди с помощью разноглубинного трала на промысел прибыл БМРТ "Северное сияние" Мурманского тралового флота. Это был первый корабль серии немецкой постройки. На борту находились начальник флота В. И. Закурдаев и научные сотрудники ПИНРО.

Поначалу дело у них не пошло. Как раз при моем присутствии на этом БМРТ возникла проблема с прибором "ТАГ", который должен показывать, на какой глубине идет трал и способен ли он обловить косяк сельди, обнаруженный эхолотом.

Мы вышли из этого положения так: я подогнал СРТ, который стал фиксировать эхолотом, на какой глубине находится трал в зависимости от длины выпущенных ваеров, и таким образом сделали таблицу талировки. Это помогло решить проблему. "Северное сияние" - первый корабль, который начал разноглубинным тралом ловить сельдь, что до сих пор и продолжается.

Промысел БМРТ вел в октябре. В июне-июле и других месяцах рыба рассредоточена, она нагуливается после нереста, откармливается планктоном на большой площади. А в сентябре-октябре сельдь сосредоточивается в косяки, она уже жирующая, имеет большую пищевую ценность. При косяке сельдь легко облавливать и тралами, и кошельковыми неводами. Вот в чем тут секрет!

Но когда один БМРТ работает в группе - это один вопрос. А когда на следующий год руководством было принято решение направить в море большее количество БМРТ, возникла серьезная проблема. Совместная работа дрифтерных судов и судов разноглубинного тралового лова привела к большим убыткам флотов, которые работали сетями, - нашего управления, Беломорской базы гослова и управлений "Запрыбы".

Можно себе представить: больше 200 судов выставили сети - а тут пошли суда с тралами! Тралы резали порядки, наши орудия лова гибли, а все же сети и вооружение дорогостоящие! Поэтому разрабатывались мероприятия, чтобы разделить эти способы добычи.

В 1965-1968 годах, когда я уже ушел работать на берег, экспедиционный лов в Норвежском море закончился. Концентрации сельди стали меньше. Был сделан вывод о том, что в Норвежском море очередные поколения сельди слабые. Но я с таким выводом в тот период времени не был согласен, и до сих пор у меня такое мнение.

Понижение плотности концентрации сельди в Норвежском море и у берегов Исландии заключается в интенсивном ее облове. Три страны помогли уменьшить количество рыбы - это Норвегия, Советский Союз и Исландия.

Если бы мы до сих пор занимались обловом сельди сетями, то ее количество было бы даже во много раз больше, потому что дрифтерные сети имеют определенную ячею - мелкая сельдь не попадала. Мы отбирали сельдь отцеживающими орудиями лова, брали только крупную, жирную. Мы были нацелены на это.

Норвежцы и исландцы работали вблизи берегов. Мы стали работать кошельком в открытой части океана. Но в кошелек попадала и мелкая рыба. И это, на мой взгляд, одна из причин подрыва сельди в Норвежском море.

Кошелек - это сеть длиною 750 метров и глубиной до 200 метров, с бронзовыми кольцами внизу. Когда идет косяк, судно заметывает, цепляет, снизу кольца стягиваются тросом, и все, что попадает, остается в кошельке. Уловы при промысле сельди, мойвы кошельковым неводом были от 30 до 1000 тонн, в зависимости от концентрации косяков. Зачастую при свежей погоде из-за обрыва сетной части невода часть рыбы уходила обратно в море. Но при этом в кошельке сельдь к мойва оставалась разного размера.

В современных условиях кошельковый промысел затих, потому что требует больших денежных вложений и других методов работы. Чтобы сейчас вести промысел в открытой части океана, предпринимателям приходится четко просчитывать рентабельность. Поэтому в океане кошельком ловят рыбу только отдельные наши суда.

Когда разбирается наш промысел, норвежский или исландский, то говорят общие слова. А если говорить экономическим языком, то у них добыча рыбы более прибыльная, чем у нас. Во-первых, затраты на лов низкие. Норвежцы с малых судов закрывают сельдь, а потом ее облавливают. Во-вторых, норвежцы добывают более ценный пищевой продукт, имеют дополнительный доход от икры.

Дело в том, что к норвежским берегам сельдь и треска приходят на нерест! Об этом нам надо очень жестко говорить, когда собирается совместная комиссия по выделению квот и норвежцами ставится вопрос об ущемлении интересов России. Они-то ловят треску нерестовую!

Почему это не считается растратой запасов?

Наши соседи облавливают треску и сельдь, которые мечут икру! То есть норвежцы подрывают запасы, а не мы.

К делению квот по треске, сельди я отношусь очень болезненно. В свое время мы перед норвежской стороной эти вопросы ставили по-другому. И наши соседи вынуждены были с нами считаться. Мы говорили так: в случае чего - начнем интенсивный облов мурманской сельди. Срабатывало! Потому что они всегда знали: норвежская и мурманская сельдь - единый запас.

Почему нам дают ограничения по треске?! А надо наоборот, ограничить наших соседей, ввести правила рыболовства, которые предусматривали бы карантин на два-три месяца, на тот период, когда рыба приходит на нерест! Так было в царское время на Каспии в отношении и осетровых, и той же сельди.

К сессиям российско-норвежской комиссии по рыболовству надо готовиться серьезно. Надо жестко ставить вопрос перед Норвегией. Это защита интересов не только России. Рыбу надо беречь для будущих поколений и норвежцев, и россиян, и других народов.

Читать следующую статью

Проверено жизнью