В разгар этой политической перепалки Рассел упустил из виду, что в ядерной войне исчезнет не все человечество 

Философы во второй половине XX века актуализировали проблему ядерной энергии. Но по вполне понятным причинам и в силу относительно небольшого "времени жизни" конкретных явлений философская рефлексия была большей частью светской и весьма политизированной, сводилась в основном к ядерному оружию. Кроме того, преобладала позиция однозначного отрицания ядерного оружия.

У. Гэй в своем обзоре преимущественно западноевропейской и американской соответствующей истории философской мысли выделяет, например, пять этапов осмысления морали ядерного оружия именно в таком контексте. И приводит характеристику мнений наиболее видных участников дискуссий. Позволю себе длинное цитирование - нечто вроде исторической справки из этого обзора в авторской редакции У. Гэя.

"Первая фаза этической реакции: от Хиросимы до Бикини. В течение первой фазы философской реакции ряд философов международного масштаба призывали к социальной ответственности. 8 августа 1945 г., всего лишь через два дня после атомной бомбардировки Хиросимы и за день до бомбардировки Нагасаки, Альбер Камю стал первым философом, заявившим об этической стороне дела в статье, опубликованной в подпольной газете сопротивления «Combat». 18 августа 1945 г. Бертран Рассел начал свою длительную кампанию статьей в «Forward». Также в 1945 г. Жан-Поль Сартр откликнулся на события статьей «La Fin de la Guerre» в «Temps Modernes», а Джон Дьюи опубликовал свою основополагающую статью «Дуализм и расколотый атом» в «The New Leader». Тейяр де Шарден также внес свой вклад. Скоро философы задались вопросом о возможности и необходимости мирового правительства. Знаменитый философский журнал «Ethics» опубликовал статью Эмиля Бенуа-Смулляна (Emile Benoit-Smullyan) и ответную статью Джозефа Нейера (Joseph Neyer) на эту тему. В ходе других дискуссий Бертран Рассел и А.С. Ивинг (A.C. Ewing) анализировали проблему необходимости мирового правительства для обеспечения глобальной безопасности в атомную эру. Наконец, несколько философов подчеркивали возможность уничтожения всего человечества с помощью ядерного оружия. В частности, Джон Сомервилл (John Somerville) приступил к своим грандиозным трудам на эту тему в 1940-е гг. и продолжал их на протяжении всего двадцатого века.

На первой фазе выделяются две работы. Во-первых, в 1946 г. Т.В. Смит, бывший редактор журнала «Ethics» и плодовитый автор по теории демократии, опубликовал книгу «Сила атома и этические убеждения» (Atomic Power and Moral Faith). Эта книга была первым отдельным философским изданием, посвященным размышлениям о ядерном оружии. Смит подчеркивает экономические, военные и социальные последствия атомной энергии, критикует религиозное и политическое сектантство в атомный век и уже в то время призывает к улучшению американо-советских отношений. Во-вторых, в 1948 г. Дэниел С. Робинсон (Daniel S. Robinson) выпустил книгу «Принципы поведения» (The Principles of Conduct). В рамках прикладной философии он выражает тревогу относительно того, что атомный фактор станет доминировать в том, что он называет «политической этикой».

Вторая фаза этической реакции: наземные испытания гидрогенной бомбы. Во второй фазе философской реакции особое внимание уделялось дискуссии о возможности уничтожения человечества, в которой участвовали несколько светил философии. В 1950-е гг. ранние надежды на международный контроль над ядерными вооружениями сменились грубой реальностью «холодной войны»: план Баруха был отвергнут, изобретена гидрогенная бомба, китайская революция одержала победу и началась корейская война. На этом фоне Бертран Рассел и Сидней Хук (Sidney Hook) в 1958 г. провели жаркую дискуссию, в которой каждый занимал крайне противоположные позиции. Рассел доказывал, что ядерная война уничтожит все человечество, а Хук – что советский коммунизм уничтожит всю свободу. В разгар этой политической перепалки Рассел упустил из виду, что, скорее всего, в ядерной войне исчезнет не все человечество, а Хук – что ни одно общество, включая Советский Союз, не может полностью избавиться от свободы. Тем не менее, их крайние, хотя и неточные, утверждения делали подбор аргументов значительно легче.

Рассел, конечно, был в тот период философом, наиболее широко писавшим о ядерной войне. Для Би-би-си он подготовил радиопостановку, направленную против гидрогенной бомбы, стал инициатором антиядерного Пагуошского движения, участвовал в кампании за ядерное разоружение, а в 1959 г. опубликовал свой классический труд «Здравый смысл и ядерная война» (Common Sense and Nuclear Warfare).

Одним из самых важных практических результатов критики наземных ядерных испытаний со стороны этиков и ученых стали заключение и ратификация Договора о частичном запрещении ядерных испытаний. В связи с этим, помимо «Манифеста Рассела – Эйнштейна», один из сильнейших призывов к защите невинных от последствий наземных ядерных испытаний и от ужасов термоядерной войны прозвучал в книге Альберта Швейцера «Мир или атомная война?» (Peace or Atomic War?) в 1958 г. Несмотря на это, у хуковской позиции защиты «холодной войны» также нашлись влиятельные представители, из которых самым знаменитым был Карл Ясперс, который в 1958 г. опубликовал книгу «Атомная бомба и будущее человека» (Dei Atombombe und die Zukunft des Menschen). Подобно Хуку, он считал, что можно рискнуть уничтожением человечества в ядерной войне, чтобы не потерять «человеческий облик» в условиях тоталитаризма. Менее известны некоторые метафизические оценки ядерного века, прозвучавшие в этой фазе. Мартин Хайдеггер, несмотря на противоречивость его фигуры из-за краткого сотрудничества с нацистами, рассматривает метафизику ядерного оружия в нескольких работах, и некоторые философы, особенно в 1980-е гг., вывели из его идей, что метафизические размышления о ядерном веке помогают нам осознать свою долю якобы хозяев (и потенциальных разрушителей) Земли. Он подвергает критике самонадеянность антропоцентризма и призывает к ненасильственной экологической бдительности в рамках понятия Hausfreund – друг дома нашей планеты.

Третья фаза этической реакции: появление наступательной стратегии. Третья фаза философской реакции стала знаменитой благодаря росту общественной озабоченности ядерной угрозой в 1970–1980-е гг. Американская академия наук предупредила об опасности истощения озонового слоя в результате ядерных взрывов, организация «Врачи за социальную ответственность» провозгласила неразрешимость медицинских проблем в послевоенных условиях, в 1982 г. Джонатан Шелл (Jonathan Schell) в своем знаменитом антиядерном манифесте «Судьба Земли» (The Fate of the Earth) использовал понятие «вторая смерть» для обозначения уничтожения человечества в ядерной войне, а Карл Саган ознакомил общественность с понятием ядерной зимы. На фоне этих апокалиптических предсказаний дискуссия о ядерной войне приобрела острый характер.

Джон Сомервилл заострил свои прежние аргументы, введя термин «омницид» – необратимое уничтожение всей животной жизни. Помимо возвращения к теории уничтожения человечества, философы 1970-х и особенно 1980-х гг. опубликовали огромное количество работ, посвященных «наступлению на наступление», направленных против политики эскалации ядерной войны и оружия первого удара. Ключевые статьи были опубликованы журналами «Philosophy and Social Criticism» (Gay, 1984) и «Ethics» (Hardin и др., 1985), также появилось несколько важных антологий, включая «Ядерное оружие и будущее человечества» (Nuclear Weapons and the Future of Humanity) – 1984 г., под редакцией Коэна и Ли (Cohen and Lee), и «Ядерная война» (Nuclear War) – 1985 г., под редакцией Фокса и Гроарке (Fox and Groarke). Больше всего на эти темы публиковали философы Дуглас Лаки (Douglas Lackey) и Грегори Кавка (Gregory Kavka) – часто в виде полемики. Главная работа Лаки этого периода (1984) – «Этические принципы и ядерное оружие» (Moral Principles and Nuclear Weapons), а Кавки (1987) – «Этические парадоксы ядерного сдерживания» (Moral Paradoxes of Nuclear Deterrence).

Четвертая фаза этической реакции: конец «холодной войны». В четвертой фазе философской реакции философы сосредоточили свое внимание на распаде СССР и продолжающемся увеличении числа новых государств с ядерными арсеналами. Даже после распада СССР, утверждал в 1993 г. Стивен Ли (Steven Lee) в книге «Мораль, благоразумие и ядерное оружие» (Morality, Prudence, and Nuclear Weapons), угроза ядерной войны сохраняется. В мире после «холодной войны» сохраняется серьезное положение, связанное с аморальностью и неблагоразумием ядерного сдерживания, не говоря уже о ядерной войне. Ли требует объявления ядерного оружия вне закона и утверждает, что для достижения этой цели вне закона должна быть объявлена сама война. Ту же озабоченность выражала книга 1994 г. «На пороге 21-го века» (On the Eve of the 21st Century) под редакцией Уильяма Гэя и Т.А. Алексеевой; эта книга фактически была первой совместной работой российских и американских философов со времени распада СССР. И россияне, и американцы критикуют продолжение «реальной политики» и мораль ядерного сдерживания. Они также призывают к ненасильственным подходам к национальной безопасности. Помимо этого, они переоценивают будущее социализма и роль России в мире после «холодной войны». В этот период организация «Обеспокоенные философы за мир» (Concerned Philosophers for Peace) и Североамериканская философская ассоциация начали выпуск в издательстве «Родопи» (Rodopi) специальной серии по философии мира (Special Series on Philosophy of Peace, POP) под общей редакцией Джозефа Канкеля (Joseph Kunkel).

Пятая фаза этической реакции: будущее насилия, терроризма и войны. Пока неясно, какой ответ с этических и политических позиций дадут философы и мировое сообщество перспективе нарастания ядерного распространения и сопутствующей угрозе ядерной войны. Тем не менее, после терактов 11 сентября 2001 г. вырисовывается пятая фаза философской реакции. Философы начинают критически оценивать связь между насилием, терроризмом и войной. Все чаще звучит мнение, что различия между этими понятиями скорее количественные, чем качественные. Первым имеющимся комментарием стал специальный двойной номер «Вестника обеспокоенных философов за мир» (Concerned Philosophers For Peace Newsletter), посвященный теме «Терроризм и война в 21-м веке» (Gay, 2001).

Специальная серия по философии мира планирует целый сборник, посвященный проблеме терроризма. В новой Специальной серии, публикуемой «Родопи» под общей редакцией Уильяма Гэя, российские и американские философы рассматривают эти и более широкие проблемы, связанные с поисками глобальной справедливости. Философская реакция на насилие, терроризм, войну, ядерное оружие и другие формы массового уничтожения, вероятно, будет существовать, пока планета заражена этими источниками разрушения и пока философы будут способны поднимать этические проблемы. Учитывая постоянство их моральных позиций, философы, скорее всего, будут по-прежнему поддерживать жертвы насилия и несправедливости и пытаться построить мир, который отринул бы ядерное оружие и другие виды оружия массового уничтожения". Конец цитаты из обзора У. Гэя.

Однако, при всей важности этической рефлексии "практической ядерной философии" в деле сохранения мира на планете, когда нужно было действовать быстро и решительно, феномен ядерной энергии не был проблематизирован в необходимой полноте. Должным образом не получила выражение, например, точка зрения религиозной философии. И уже сам У. Гэй отмечает негатив мировоззренческих и прагматических последствий этого. В частности, невозможность использовать опыт ядерных взаимоотношений США и СССР как модель ядерной "философии" и реальных действий государств в новых международных условиях.

Далее в данной работе логика подбора примеров, в какой-то мере, предусматривает развитие попытки обзора с учетом выявленных пробелов и произошедших изменений национального менталитета в ряде стран. Кроме того, задействован мотив не только изменчивости национально-особенного в философии и культуре (от “забронзовевшего” Запада к новой мысли активного и возрождающегося Востока), но и в координатах “инициаторы ядерного техно и милитари (преимущественно Германия и англосаксонский мир) – жертвы (исторически, прежде всего, Россия и Япония)”.

Хотя, конечно, измерение ядерного пространства в терминах “инициаторы” и “жертвы” весьма условно, неоднозначно в отношении акторов, но потенциально перспективно методически. Вряд ли серьезно можно оспорить мнение, что посыл и результат осмысления ядерной энергии могут значительно различаться в обществе в зависимости от того, в какой мере оно практически испытало ядерную амбивалентность. И это обстоятельство, коли оно уже случилось, теперь нужно задействовать: не для исторических обвинений, а для полноты рефлексии в контексте благополучного будущего.

ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ ЯДЕРНОГО СОЦИУМА

Еще статьи на тему "ядерной":

Сосуществование человечества и ядерной энергии: социоядерный антропный принцип

Мы - дети солнца, а значит - ядерной энергии?

Феномен ядерной энергии и пространство символических форм

Проверка ядерной и радиационной безопасности на Кольской АЭС

Финансирование проектов в сфере ядерной и радиационной безопасности

На Кольской АЭС рассмотрены вопросы ядерной безопасности

Вопросы ядерной и радиационной безопасности региона