| Береговая жизнь |
|
|
ПОЛЬША Наконец получена телеграмма из Минрыбхоза. Неделя на сборы и 10 ноября необходимо прибыть в Москву. И так в моей жизни довольно значительный вираж. Позади 20 лет работы в Траловом флоте и новая необычная деятельность на ближайшие 4 года - впереди. 8 дней пребывания в Москве, для ознакомления в «Судоимпорте» с деятельностью этой организации, инструктажи по предстоящей работе, инструктаж в ЦК КПСС. 18 ноября мы пересекаем советско-польскую границу. Впереди Варшава. Едем всей семьей. У Юры позади 4 класса школы, Алёне идет седьмой год. Первое что нас заботит в тот момент, необходимость сразу же расстаться в Варшаве с Юрой. Он остаётся там в интернате. На вокзале нас встречает представитель Торгпредства в ПНР и объявляет, что через 5 часов для нас приготовлены билеты на Гданьск. За это время мы заканчиваем формальности в Торгпредстве и направляемся в Интернат, а точнее в интернат при Советской средней школе Посольства СССР в ПНР. Для нас необходимость расставания (особенно для матери) энтузиазма не добавляет. Самое главное нет времени толком ознакомиться с обстановкой. Насколько помнится Юра, перемену в своей судьбе воспринимает со спокойной обреченностью. В Мурманске перед отъездом от него, правда, поступило предложение: «Дайте мне 20 рублей на месяц, и я проживу один, а вы поезжайте». Надо сказать, что в том возрасте он проявлял большую самостоятельность, не говоря уже о широте суждений. И так, распрощавшись с Юрой, спешим на поезд Варшава-Гданьск. Об интернате я буду еще не раз писать, но о первой ночи со слов Юры я должен сказать сразу. В интернате свои традиции и законы. Появление новичка всегда вызывает интерес. Юре соседи по комнате сразу же предложили всё выложить о себе. Юра уже в том возрасте был мальчиком начитанным, и ему было о чем рассказать. Он рассказывал до 3-х часов ночи. За большие познания в морских делах сразу был наречен «боцманом». Первое наказание ждало их уже утром. За поздний отбой их подняли на полчаса раньше. Так началась 4-х летняя интернатская жизнь. Дело в том, что средняя школа при Посольстве СССР это одно, а интернат при школе - нечто другое. В школе учились советские дети специалистов со всей Польши, а так же специалистов и дипломатов соцстран, работающих в Варшаве. Здесь обучались венгры, румыны, кубинцы, югославы, монголы, чехи, немцы и даже, кажется, несколько поляков. Болгары, разумеется, тоже. Все они обучались на русском языке. Наша школа котировалась довольно высоко. В интернате же проживали дети только тех родителей, которые работали вне Варшавы. Родители учеников имели самый низший ранг инженеров, но у многих из них родители были дипломатами и частенько из школы, да и в школу их доставляли на машинах. Хотя все школьники жили довольно дружно, интернатские в их среде были как-то вроде малость обделены чем-то. Но это такая тонкость. Интернатские, к их чести себя ущербными не считали. И так оставляем Юру в интернате. На вокзале в Гданьске нас встретил Налиткин А.С., старший группы приемщиков на Гданьской ремонтной верфи. Я с ним был знаком по учебе в МВИМУ. Он шел на курс раньше. А до этого работал стармехом в «Севрыбхолодфлоте». Вторым встречающим был Малышев В.М. будущий коллега из Клайпеды. Как потом выяснилось, и с ним меня судьба раньше сводила. Как говорят, мир тесен. Квартира нам уже была приготовлена. На ул. Доки 2. Это в полсотне метров от главных ворот Судостроительной верфи им Ленина. У этих ворот на наших глазах через 4 года зародится «Солидарность». Об этом я также напишу отдельно. Квартира 2-х комнатная меблированная, малость теснее и беднее обставленная по сравнению с новой квартирой, оставленной нами в Мурманске. Но нас она удовлетворила. И оказалась для нас намного удобнее и в других отношениях. Специалисты, которые снимали квартиры по городу, имели более благоустроенные помещения. Но для нас этот дом и квартира оказались удобнее. В доме на Доки 2 кроме жилых помещений размещалось отделение Торгпредства в Гданьске, Инспекция Регистра и Представительство МРХа, а также небольшой клуб на первом этаже и продовольственный магазин. В изолированном дворе имелось 12 гаражей для личных машин наших специалистов. Все эти обстоятельства нами в дальнейшем использовались. Так, когда через год Алла Афанасьевна устроилась машинисткой в Представительство МРХа, то на работу ей далеко ходить не пришлось, требовалось спуститься только этажом ниже. Наша квартира сразу стала штабом по связи с Интернатом в Варшаве. На работу мы ездили на служебном микроавтобусе, который начинал движение от нашего дома. Да и пешком, через территорию верфи им. Ленина уходило не более 15 мин. Практически на другой же день мы влились в коллектив и в основном «залатвили» (решили) хозяйственные проблемы. 26 ноября 1986 г. Я вышел впервые на работу в новой должности «Инспектора-приемщика В/О «Судоимпорт» на Гданьской ремонтной верфи. Следует сказать, что такое распределение производится в Москве в «Судоимпорте». Я мог бы с одинаковым успехом быть направлен приемщиком новых судов, которые строились на верфи им. Ленина и что на первый взгляд казалось предпочтительнее. На деле же оказалось, что на ремонте во многих отношениях лучше. Главное в том, что на ремонтирующемся судне непосредственно контроль за ремонтом осуществляют судовые специалисты. И в этом главное. На новом судне каждую железку приемщик должен с инспектором Регистра ощупать сам. Судовые специалисты приезжают на самом последнем этапе приемки. Я приехал на смену Худякову, ст. механику из Архангельска, и согласно сложившемуся порядку он давал «отвальную» одновременно вводя меня в коллектив наших представителей на GSR и основных польских специалистов, с которыми мы в работе большей частью контактировали. Это строители (будовничие), начальники некоторых цехов, зам директора по производству, представители «Навимора» и пр. Наши служебные помещения состояли из рабочей комнаты на 7 столов для каждого приемщика, довольно сносно оборудованного, комнаты старшего приемщика, обставленной мягкой мебелью, которую мы использовали в нуждах всего коллектива и комнаты предназначенной для ведения разного рода переговоров (коммерческих и производственных). Там был шкаф с комплектом посуды, длинный, покрытый сукном стол и мягкие удобные кресла. Вторым назначением было размещение гостей по случаю праздников как наших, так и польских и прочих подобного рода торжеств. Мое знакомство с коллегами как с той, так и с другой стороны как раз и началось с такого мероприятия. За 4 года работы у нас было много таких «мероприятий» и в большинстве случаев они проходили мирно и дружно. В тот вечер мне сразу бросилось в глаза и не понравилось то, что начались политические споры, дележ территории типа кому принадлежит Вильно и Львов. Тон задавал один националист из «Навимора», правда в дальнейшем он куда-то перевелся, и встречаться с ним не приходилось. Были подобного рода споры и впоследствии, но они носили более терпимый характер т.к. мы друг друга хорошо уже знали. Но главное я сразу понял, что Польша это не Югославия, где я перед этим был в течение 9 месяцев и даже не Западная Германия. Здесь к этим разговорам и дебатам надо быть готовым где угодно. Польша в этом отношении отличается значительно. РАБОТА На Гданьской ремонтной верфи в то время производился ремонт рыболовных траулеров польской постройки и плавбаз типа «Даурия». Эпизодически производился ремонт, в основном небольшой, судов ММФ. В задачу приемщика входила обязанность контроля за ремонтом, его качеством и объемами, а также соблюдением сроков, согласованием цен на дополнительные работы, не учтённые контрактной ведомостью, участие в коммерческих переговорах по согласованию стоимости ремонта судна при его завершении, а также работы по подготовке новых контрактов на ремонт судов и согласованию цен. Основная наша деятельность на судне сводилась к контролю на судне за объемом ремонтных работ и стремлением уложиться в объемы и суммы, определенные контрактом. Что касается качества ремонта, то никто за этим не проследит лучше, чем судовые специалисты. Поэтому мы в это особенно не влазили и подключались только при разрешении спорных ситуаций. У меня уже был достаточно большой опыт заграничных ремонтов, но в каждой стране порядки разные. В Западной Германии, например, кроме прочего легко было работать на ремонте потому, что очень добросовестно были составлены ремонтные контрактные ведомости с подробной расценкой всех работ. Здесь же расценка работ скалькулирована укрупнено и в случае расценки отдельных работ их стоимость было необходимо каким-то образом определять. Естественно мы старались заплатить поменьше, а это надо было доказать. А наши польские оппоненты - представители «Навимора» занимали позиции противоположные. Все эти подсчёты и согласования производились по возможности заранее, а в конце ремонта на их основании согласовывалась общая сумма ремонта. Последний этап был самым ответственным, длился дней 5-10 и тут надо было постараться доказать свою правоту. К переговорам на последнем этапе подключались ст. инженеры «Судоимпорта», а при осложнениях и представители Торгпредства. Основой, тем не менее, были предварительные подсчеты приемщика, и доказывать их достоверность, прежде всего, приходилось нам. Это повторяю тяжелый и ответственный момент. Здесь нужно быть и инженером и дипломатом. Споры иногда носили очень острый характер. Казалось бы ну не из своего же кармана: рубль туда - рубль сюда. Но тут страдало самолюбие, ты страдал, если не мог доказать противнику свою позицию, значит не достаточно подготовился и испытывал огромное удовлетворение, если положил оппонента на лопатки. Особенно когда это происходило в присутствии представителей Торгпредства и «Навимора». Надо сказать, что поначалу мы этим опытом обладали не все или точнее все не обладали. Но мы по сравнению с представителями «Навимора» были сильны в том, что все были механиками с большим практическим опытом. И если шла речь о ремонте какого-то узла, мы его очень четко представляли, а часто и ремонтировали своими руками. Опыт же коммерческой работы приходилось приобретать в процессе. Мне эта работа нравилась, в бумагах всегда был порядок, взаимоотношения с поляками тоже были нормальными. Тут надо было всегда помнить, да это так и было, что если ты сейчас чем-то уступил, то есть все основания надеяться на то, что в следующий раз можешь рассчитывать на реванш. Игра в одни ворота, только в свою пользу невозможна. Но среди моих коллег были и такие с бараньей позицией. Он считал, что если выторговывал рубль, то чуть ли не подвиг совершил. А считать надо все, в том числе и нормальные деловые отношения с партнерами. Иногда намного выгоднее отправить судно, не выполнив какую-то работу, чем потерять несколько суток, пока тебе доставят какой-то, допустим, клапан. В общем, нужна гибкость. Судовые специалисты к представителям «Судоимпорта» относятся отрицательно, считают, что и без них можно обойтись. В значительной мере они правы. Кто знает лучше их состояние механизмов собственного судна. Дело же приемщика координировать работы, быть посредником между командой и представителями завода. Иногда их интересы не совсем совпадают с более узкими интересами судовой команды. Необходимо планировать на перспективу. Думать и о тех судах, которые должны прибыть в ремонт и готовить новые контракты на ремонт. А ремонт дело очень хлопотное и не всегда выгодное. И так просто как на новострой, заказы на ремонт не разместить. Поляки здорово нас выручали в этом смысле, особенно это касается ремонта плавбаз типа «Даурия». Правда и они растягивали ремонт этих судов чуть ли не на пятилетку. Мне за 4 года пришлось провести ремонт 6-ти БМРТ и плавбазы «Григорий Лысенко», которую я принял после отъезда Налиткина А.С. Окончания ремонта я не дождался, но к моему отъезду основные работы на «Лысенко» были закончены и проведены ходовые испытания. |