| часть 2 |
|
Уже двенадцать лет я работаю в Севрыбпромразведке, да четырнадцать лет до этого моя судьба была связана с динамичным, интересным флотом Мурмансельдь (позднее - Мурманрыбпром).Сколько лиц промелькнуло перед глазами, как жизнь закрутилась-завертелась, перевернулась не один раз! Возможно, судьба была удачливее, если бы я не послушал Эдуарда Константиновича Наумова, после окончания Академии народного хозяйства назначенного начальником Севрыбпромразведки и пригласившего меня работать в должности главного капитана. А не пойти тоже было нельзя - друг просил помочь наладить работу, усмехаясь: «Надо же! Всех пьяниц и лодырей раньше сам помогал направлять на траулеры, которые Мурмансельдь передала только что созданной Севрыбпромразведке, а теперь встречаю знакомые лица. Вот наказание Господне за нечестность! Работы - целина Казахстана. Но - есть и к чему стремиться, Алексей Иванович! Надеюсь, долго меня не продержат здесь. За это время постараюсь тебя обкатать так, чтобы с чистой совестью рекомендовать в высших эшелонах власти на должность начальника флота. Мужик ты головастый и во «вшивости» замечен не был!». Наумов выражался конкретно, без дипломатии. Слово свое он пытался сдержать. Действительно, когда подошло время уходить ему в отпуск, он дал указание своему заместителю по кадрам Николаю Тарасовичу Редько о назначении главного капитана, то бишь меня, временно исполняющим обязанности начальника управления «Севрыбпромразведка». Все, конечно, удивились, а я возмутился и свое несогласие резко выразил Наумову: - Зачем? Есть первый заместитель начальника управления, бывший начальник тралового флота Виктор Васильевич Лукьянов, который обязан замещать начальника, когда тот в отпуске или отсутствует по другим причинам, и я не хочу себе врагов наживать. И как на это посмотрит Лукьянов? - А тебя, молокосос, не спрашивают! Назначили - обязан работать и делать все как положено. Не моя прихоть - решение согласовано с Каргиным. Претензии к нему. Лукьянова он знает, а тебя надо обкатать. - Ха-ха! Хитришь, Эдуард Константинович! - не останавливался я. - Нужен я Каргину как телеге пятое колесо! Близко я Каргина не знал - видел только на различных совещаниях. Могучий мужик! Чувствуется в нем казачья сила. Интересно за ним наблюдать, когда на совещаниях после выступлений руководителей флотов итоги подводит. Ходит около трибуны, половицы под тяжестью почти двухметрового великана скрипят, внося своеобразную ритмику в уверенную, даже несколько назойливую, давящую на психику речь, потом резко останавливается, поворачивается лицом к сидящим в зале, буравит взглядом лица руководителей: «Вот так! Какие вопросы?» Начальники флотов молчат, почему-то опускают головы.Этот человек в то время казался мне каким-то полубогом на грешной земле, обладателем Власти, а значит, недосягаемым. Я старался представить себе, понять, что он за человек? Действительно умный? Радетель за хорошую жизнь моряков? Не только заставляет вождей рыбацких вотчин выполнять план ради плана, но и думать о людях? Или типичный представитель номенклатуры, для которого моряк - шурупчик в маховике рыбацкого конвейера? Чуть сносился - можно выбросить, поставить другой! Жизнь ответит на эти вопросы, когда, пройдя изнурительные годы самообразования, самоутверждения, приобретая житейский и производственный опыт, обдираясь о задубелые шкуры чиновников всех мастей, я смогу четко представить работу рыбной отрасли страны, ее махровый бюрократизм, опирающийся на руководителей предприятий, допущенных к рычагам управления после основательной тряски в партийно-номенклатурном сите, где думы о Человеке выбивались из головы начисто. Но это потом. А пока особого желания встречи с Хозяином рыбацкого Севера у меня не было. Не хватало опыта, знаний, а я терялся и злился, когда приходилось заниматься делами, в которых не чувствовал себя профессионалом... На уровне главного капитана я был на месте, а, согласившись с Наумовым, предстояло опять учиться, тем более что Севрыбпромразведка - организация хитрая... - Эдуард Константинович! Я отказываюсь. По правилам морской этики я ни разу не позволил себе принять дела у штрафников-штурманов, которых списывали на отходе за пьянку или другие провинности, чем задержал свое продвижение по службе. А здесь - чистая подсидка первого заместителя... Наумов вспылил: - Хватит! Я не обманываю. Пойдем к Каргину! - Он взял телефонную трубку, нажал на кнопку кода, услышав ответ, доложил о делах флота и попросил об аудиенции. Когда мы поднялись в приемную начальника Севрыбы, секретарши на месте не было. Рабочий день закончился. Наумов открыл одну дверь, во вторую постучал и вошел, закрыв первую. Надо же, две двери, хорошо придумали, чтоб разговоры слышны не были. А зачем? Какие могут быть секреты? - насторожился я. Наумов вышел через минуту: - Заходи! Я робко вошел в просторный кабинет. Поздоровался и после приглашения Каргина сел на стул - напротив Хозяина. В кабинете - ничего лишнего. Все добротное, под стать Хозяину. Слева - длинный массивный стол для совещаний, прямо по ходу от двери - широкий рабочий стол. Каргин в темном форменном пиджаке с широкими шевронами, круглолицый, с короткой стрижкой и массивным лбом, переходящим в лысое темечко. Как-то необычно торчат у него уши - когда Каргин пристально смотрел на собеседника, создавалось впечатление, что глаза и уши работают синхронно на изучение. Но выглядел он не как на трибуне или во время совещаний: не чувствовалось на лице той непоколебимой уверенности. Наоборот, в складках морщин, в глазах - тень озабоченности и усталости. Но смотрел в упор - изучающим, цепким взглядом: - В чем дело? Какие могут быть проблемы? Виктора Васильевича мы хорошо знаем. Начальником флота ему не быть. Вам и карты в руки, набирайтесь опыта! - отрубил он, и мы распрощались. К сожалению, карты оказались «крапленые». Именно благодаря какой-то непонятной игре, перетасовке колоды по невидимым постороннему взгляду, ловким манипуляциям, наверх прошли специалисты, более подходящие по номенклатурным параметрам, по партийно-хозяйственным требованиям. Я оказался надолго на скамейке запасных, хотя, чего кривить душой, готовился к управленческой работе основательно. В то время, имея более чем двадцатилетний опыт работы на флотах и получив второй вузовский диплом - Ленинградского финансово-экономического института имени Н. А. Вознесенского, я мог пройти любой конкурс, любое тестирование на должность начальника управления «Севрыбпромразведка», если бы такой отбор осуществлялся прозрачно, включая и мнение коллектива флота. Однако тогда (и теперь?) назначения, перестановки производились по преданности «хозяину», по «кумовству» или принадлежности к определенным элитным группировкам... Нет худа без добра - вспомнил я слова матушки и, учитывая, что от ручки телеграфа в рулевой рубке рыболовного траулера я далеко не отошел, решительно шагнул снова на капитанскую дорогу. Позднее, в пик «демократической» эйфории, выкормыши Михаила Ивановича Каргина не совсем корректным способом выпихнут его из кресла руководителя Всесоюзного рыбопромышленного объединения «Севрыба», забыв о том, кто готовил их и ставил на каждую ступень производственной иерархии, и донельзя развалят отлаженный механизм хозяйственного рыбацкого региона. Вот судьба-злодейка! Подбирать кадры - дело чреватое: не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Но вспомнить есть что. Поэтому я никогда не жалел, что волею обстоятельств пришлось немного побарахтаться в кресле начальника флота. Работать было интересно, да, пожалуй, и легко. Сказывалась основательная подготовка. Чтобы не быть профаном, я внимательно изучил, чем занимается каждая лаборатория, познакомился со специалистами, со многими умными людьми-фанатиками любимого дела, с которыми сложились замечательные отношения, полнейшее взаимопонимание. Я специально выходил в должности капитана научно-исследовательского судна «Поиск», чтобы изучить и понять методику проведения научно-поисковых работ, вникнуть в суть проблем, стоящих перед ПИНРО и флотом Севрыбпромразведки. Полученные знания помогли составить Записку «О проблемах прогнозирования рыбного промысла и создании АСУ «Прогноз» - автоматизированной системы управления. Эту работу направили Михаилу Ивановичу Каргину в ВРПО «Севрыба», затем рассмотрели на научно-техническом совете. Предложенные мной выводы были признаны правильными. Записка была составлена после одного из заседаний в кабинете Картина руководителей научных подразделений Севрыбы. Флот готовился к осенней мойвенной путине, и руководитель Северного бассейна, естественно, решил послушать, как оценивают ситуацию ученые мужи. На совещании выступили директор ПИНРО Григорий Иванович Лука, заместитель начальника Севрыбпромразведки по научной работе Борис Дмитриевич Кудрин, руководитель специальной группы по применению математических методов прогнозирования Борис Шатохин. Последний, в отличие от предыдущих выступающих, подготовился к совещанию основательно: вывесил на стенде большую, красочно оформленную карту Баренцева моря с квадратами промысла, с таблицами статистики промысла за последние пять лет, и уверенно, убежденно рассказал о перспективах промысла мойвы. Каргин задал ему несколько вопросов. Шатохин грамотно и четко ответил. После этого Михаил Иванович встал, походил около карты, потом резко повернулся и, как обычно на заседаниях, пристально уставился на присутствующих: - Как вам это нравится? - Лука и Кудрин опустили головы... - Вероятно, скоро в Полярном институте и в Промразведке численность работников уменьшится?! - то ли шутя, то ли всерьез подытожил Каргин. Ученые молчали. Меня задело. Непонятно было - пошутил Михаил Иванович или не понимает базовых основ прогноза промысла? Почему молчат Григорий Иванович и Борис Дмитриевич? - Михаил Иванович, можно сказать пару слов по существу вопроса? - поднял я руку. Каргин остановился. Внимательно посмотрел на меня. Жестковато посмотрел и снизошел: - Валяй! Присутствующие оживились, заметив изменение настроения Картина. Сам себе удивляясь, я начал смело и уверенно: - Несомненно, для диагностики гидрологической информации следует использовать методы прогноза по аналогам, разработанным в Дальневосточном научном центре Академии наук СССР под руководством Гольдмана. Но нельзя их преувеличивать, тем более принижать роль Промразведки и ПИНРО. Недостатком этого метода является то, что при достаточном числе учитываемых факторов вероятность отыскания совершенно аналогичных случаев становится очень малой величиной. Промысловая статистика, являющаяся часто единственной исходной информацией для построения карт распределения рыбы, характеризует только те квадраты, где работали суда. Остальная часть акватории оказывается неосвещенной, и каждый раз эта неосвещенная часть не похожа на предыдущую. Сравнение же ситуаций с целью поиска аналогов по существенно неполной информации неизбежно ведет к ошибкам. В лаборатории автоматизации научных исследований Севрыбпромразведки начата обработка информации на электронно-вычислительных машинах для выявления зависимостей «объект промысла - окружающая среда» и дан первый прогноз перспективных участков промысла мойвы... - Это мы знаем! - перебил меня Каргин. - Но учиться надо у Мишкина и Шатохина, - и закрыл совещание. Чтобы в сжатом виде показать проблемы промыслового прогнозирования и направления деятельности научных подразделений Северного бассейна, связанных с промыслом, я и написал после этого совещания Михаилу Ивановичу Каргину записку-реферат, в которой доказывал, что нельзя зацикливаться на выводах группы Бориса Шатохина. Конечно, кулуарных игр я не знал и действовал тогда искренне для блага промысловиков и научных подразделений. Потом я понял, почему молчали на заседаниях Лука и Кудрин, пока им не задавали вопросы или не просили их выступить. Высовываться в то время со своим мнением, пусть даже очень полезным, после высказываний Руководителя было не принято - это могло навлечь Гнев Высокого Лица. Так тихонечко и шагали люди по ступенькам власти, а если где-то получался сбой или совсем не хватало ума, то высшее руководство такого безропотного работника отправляло в «ссылку» в Канаду или другую заморскую страну. Самое интересное, что группа Шатохина тогда могла получить Государственную премию, но, увы, мойва не вовремя махнула хвостиком - биомасса мойвы в результате интенсивного лова резко уменьшилась, и метод прогноза по аналогии не сработал. А все-таки интересно было работать - взять хотя бы эпопею с эксплуатацией самолета ИЛ-18 «ДОРР»... Мои воспоминания в зале досмотра аэропорта Мурманск, завершив круг, вышли на сегодняшнее. Но их прервал Юрий Григорьевич Костюшев: - Пошли! Все проблемы с досмотром улажены... |