Рыбацкую доблесть военных лет Виктор Федорович продолжал многие годы с честью нести во имя живущих, во славу павших.

...Виктор Федорович Журавлев долгие годы работал на наших промысловых судах в должности начальника судовой радиостанции. Он принадлежал к числу тех людей, которые в юношеские годы подростком впервые услышали магическое слово "радиосвязь". В школьном кружке он стал настойчиво изучать основы радиотехники, выучил азбуку Морзе.

Это увлечение и определило его дальнейшую судьбу. Когда в годы Великой Отечественной войны пришла его пора встать в ряды защитников Родины, матрос Виктор Журавлев стал курсантом школы радиоспециалистов Северного флота. После учебы ему было оказано большое доверие - его назначили служить в радиоцентре штаба Северного флота. Командование знало, что за плечами этого спокойного и рассудительного радиоспециалиста были годы, проведенные на Белом море: ведь родился и вырос Виктор в селе Шуероцкое Беломорского района. В свободное от учебы время он вместе со взрослыми выходил на мотоботах в море на рыбный промысел. Командиры тогда не ошиблись в своем выборе.

Первые же радиовахты были своеобразным экзаменом не только на его профессиональную выучку, но и на его стойкость и физическую выносливость: радиовахты продолжались помногу часов кряду.

Пришло профессиональное мастерство. Старшина второй статьи Журавлев был определен на радиосвязь и с нашими подводными лодками. Он охотно с чувством надлежащего долга брался за налаживание весьма сложной радиосвязи и делал все профессионально, трудился с увлечением. Возможно потому его радиостанция работала безотказно. Самыми радостными были минуты, когда в наушниках слышались позывные возвращающейся с боевого задания подводной лодки. Однажды по приказанию командования подводники приняли к себе наших разведчиков и высадили их в глубоком тылу фашистских войск. Отныне судьба разведчиков в большей степени зависела от профессионального мастерства старшины первой статьи Журавлева. Не один десяток зашифрованных радиограмм передал тогда Журавлев разведчикам. Группа выполнила тогда задание, а подводная лодка приняла их на борт и доставила командованию.

Разведчики передали в штаб ценные сведения.
Так продолжалось до конца войны. Изо дня в день радист Журавлев нес напряженные радиовахты, со временем стал признанным виртуозом радиосвязи.

На военной службе он пробыл десять лет. В родное Шуерецкое вернулся бравым моряком, со множеством наград.

С решением своего дальнейшего житейского пути мешкать не стал и поступил в создаваемую базу гослова. Это был первый радист Карельского океанического флота. Свой путь в должности начальника судовой радиостанции Виктор Федорович прошел с честью, неизменно являясь специалистом своего дела. Множество раз траулеры, на которых довелось трудиться Виктору Федоровичу, попадали в сложнейшую обстановку; когда столь необходимо была нужна радиосвязь, радист Журавлев всегда находил возможность установить радиосвязь с родным Беломорском.

Хочется отметить, что почти полвека В. Ф. Журавлев трудился с присущей ему энергией и высоким сознанием своего долга, воспитал целую плеяду молодых радиоспециалистов.

...После очередного рейса пришел в Беломорск траулер, на борту которого находился капитан-наставник Александр Николаевич Троицкий. В торжественной обстановке ему был вручен орден Трудового Красного Знамени.

Александр Николаевич начал трудиться в базе гослова с пятьдесят шестого года, после окончания Херсонского мореходного училища. Начинал работать в должности младшего штурмана, прошел все ступени судового "табеля" о рангах и в шестьдесят первом году вышел на промысел капитаном среднего рыболовного траулера. Ему первому в базе гослова было поручено освоить новое тогда для нас орудие лова - кошельковый невод. Несколько лет подряд капитан-наставник Троицкий учил молодых рыбацких командиров добывать рыбу кошельковым неводом. В тот памятный для него приход в порт Беломорск Александр Николаевич вернулся с Баренцева моря, где группа базовских судов под его руководством вела кошельковый лов мойвы.

Вот что рассказал тогда Александр Николаевич о своих впечатлениях от работы на промысле: "Рейс был обычный со всеми его удачами и досадными просчетами, похожими и непохожими на все предыдущие.

Сначала довелось работать с экипажем СРТ-3193, где капитаном был впервые вышедший на промысел в должности капитана Борис Павлович Сверчков. Недостаточно опытный капитан - одна и самая главная причина, в силу которой не все ладилось, другая же немаловажная - недостаточная подготовка всего экипажа. Пришлось учить людей непосредственно на промысле. Конечно, это был не самый удачный выход из создавшегося положения. В конце концов все наладилось, и экипаж добыл около одной тысячи тонн мойвы. Для начала неплохо. Другое дело, что подобные вот ситуации - производное от некоторых недостатков в организации труда отдельных экипажей, от частоты их сменяемости. Нередко сливные пластины при работе в открытом море во время большого улова не выдерживали нагрузки, и тогда мы теряли весь улов или его часть, что одинаково не в пользу экипажа и базы гослова.

Со стороны рыбаков претензии к сетевязам нет. Они, как правило, делают хорошие неводы. Это уже непосредственно на судне во время работы в условиях открытого моря сливные пластины быстро выходят из строя. А причина довольно проста. В результате поведения мойвы непосредственно в самом кошельковом неводе. В отличие от сельди, лов которой довелось флоту вести раньше, мойва, как правило, при выборке невода залегает на его дно. Это создает дополнительные нагрузки при подъеме на борт снасти и приводит к тому, что верхняя подборка невода залегает на дно и притапливает стенки кошелька, в этот момент рыба начинает уходить из невода. Естественно, экипаж, чтобы не допустить потери части улова, начинает при выборке невода придерживать нижнюю подбору невода, которая пробуксовывает на блоке и быстро изнашивается. Возникает вопрос: что нужно сделать, чтобы улов сохранить и невод сберечь?

Интересен в этом отношении опыт норвежских рыбаков, которые увеличили конусность барабана выборочной машины. Это позволило решить эту важную проблему, от которой долго не могут избавиться наши рыбаки.

По мнению опытнейшего рыбака Александра Николаевича Троицкого рыбы в море стало меньше в тех районах, где ее легче всего ловить. По существу весь имеющийся рыболовный флот освоил только узкую полосу приконтинентального шельфа Мирового океана, остальная же часть еще настоящая рыбная целина. Рыбы в океане много, но освоить по-настоящему ее лов рыбаки еще не научились. Чтобы вести лов в более отдаленных от берега районах, нужно энергичнее осваивать пелагические орудия лова, не отставать от науки в этой области.

...По-разному складываются судьбы людей. Одни сразу находят себя, другие же, прежде чем определить свой жизненный путь, переберут десятки специальностей.

Случилось так, что в нашем экипаже оказался такой "летун", который, прежде чем попасть на наше судно, несколько лет мотался по стройкам страны и уже, потом решил задержаться у рыбаков.

И вот произошла история во общем-то простая, не стоило о ней и разговор вести, но все это произошло до перестройки, когда за каждого невозвращенца на Родину судовой администрации приходилось отвечать чуть ли не своей головой.

После полугодового рейса мы снялись с промысла и проложили курс в испанский порт Санта-Крус на трехдневный отдых команды, где нам предстояло сдать временно свой траулер подменному экипажу и вылететь в Москву.

В том рейсе оказался с нами и матрос-камбузник Николай Горлов. Ниже среднего роста, с бледным и невыразительным лицом, с бесцветными глазами, но при этом до крайности самовлюбленный.

Особой работоспособностью он не отличался, но и лентяем его назвать было бы несправедливо. Все же из-за слабых физических возможностей его, в конце концов, пришлось перевести из палубных матросов на камбуз, в помощь судовому коку.

Николай невозмутимо переносил насмешки матросов, но и в свою очередь донимал бездетных моряков, хвастаясь своими мужскими достоинствами. Дело в том, что у камбузника росло три сына, которые все были рождены первого мая. И вот в испанском порту Санта-Крус моряки получили валюту, и все свободные от вахты покинули борт судна. А камбузник зашел ко мне, как к старшему помощнику капитана, в - каюту и стал заверять, что на берегу он будет вести себя достойно звания российского моряка, а что касается спиртного, да он с этим делом "завязал", если не навсегда, то надолго. В порыве откровения Николай доверительно поведал мне о подарках, которые он непременно хотел для своих парней, не говоря уже о французской косметике для жены.

"Чтобы там не говорили, а я нашел дорогу к сердцу моряка", - подумал я.

Но, к сожалению, к назначенному сроку камбузник не прибыл на борт судна. Заволновались тогда мы с капитаном: черт знает, что у камбузника на уме? Возьмет да и останется в этой чужой для нас стране.

Посланные на розыски матросы обнаружили бедолагу на городском пляже вдребезги пьяным. Они бесцеремонно доставили гуляку на борт нашего судна, дали ему прийти в себя, и тогда капитан вызвал его к себе для разбирательства.

Провинившийся решил, что лучшая форма защиты - это нападение и тут же заявил, что глубоко оскорблен тем, что весьма грубо прервали его отдых на пляже, где он решил позагорать.

Следовательно, судовая администрация должна возместить ему моральный ущерб в виде пяти бутылок водки. В противном случае он вынужден будет обратиться к местным властям с просьбой о предоставлении ему, как пострадавшему от произвола судовых властей, политического убежища.

Мы с капитаном просто онемели. Потом, желая удержать камбузника от столь опрометчивого шага, постарались пробудить у него чувство долга отца и мужа, не говорят уже о чести и достоинстве моряка.

В конце концов, смягчившись по отношению к своим соплавателям, камбузник остановился на требовании, не подлежащем пересмотру. Старпом, дескать, как пославший за ним матросов, которые весьма грубо обошлись с ним, на свои деньги покупает две бутылки коньяка и тогда он согласен лететь домой вместе со всеми.

...Салон самолета заливал молочный свет, пассажиры в мягких креслах готовились ко сну. Рядом со мной в кресле развалился полупьяный камбузник и с явным вожделением смотрел на мою продуктовую сумку, где находились обещанные бутылки с коньяком.

Горя желанием выпить, камбузник держал наготове стакан с коньяком и с явным удовольствием смаковал его содержимое. Иногда он забывался, ерзал в кресле, бормотал матерщину. Раздраженный и усталый до предела, я пытался задремать, но тотчас слышал над ухом напоминание:

- Старпом, наливай!

Наконец, опрокинув в свой щербатый рот очередные полстакана, камбузник захрапел.

...В московском аэропорту мы бесцеремонно вытащили полуживого камбузника из самолета и дотащили до здания аэропорта, где он снова начал требовать новой порции коньяка. И тогда лопнуло мое терпение, и я послал опостылевшего камбузника ко всем чертям собачьим и еще дальше.

С криком "прошу политического убежища!", выпивоха рванул от нас в сторону толпы и со всего размаху въехал головой в живот милиционеру. Тот профессионально ухватил пьяницу за шиворот, пару раз основательно встряхнул и совсем неласково рявкнул: "Узнаю я милого по походочке!".

Добрых полчаса пришлось нам уговаривать блюстителя порядка отпустить паршивца. Изрядно пришлось и присочинить, что моряк больше года находился на рыбном промысле и от африканской жары у него в голове произошел сдвиг по фазе. К своей убедительной просьбе пришлось присоединить блок жвачки.

В тот же день мы прилетели в Мурманск. В аэропорту нас встречали родные и близкие, в том числе была и жена камбузника с тремя сыновьями.

По состоянию здоровья Николай был уволен из плавсостава и в настоящее время работает дворником. Говорят, что на работе его хвалят.

...В большом зале рыбацкого Дворца культуры собрались представители общественности, друзья и товарищи "виновников" вечера, тех парней, кому предстояло встать в ряды Вооруженных Сил. За столом президиума участники Отечественной войны, чьи подвиги отмечены правительственными наградами.

Рядом с прославленным летчиком, который по праву заслужил не только Золотую Звезду Героя, но и имя заполярного Маресьева, Захаром Сорокиным, сидел бывший катерник-североморец, механик базы гослова Виталий Павлович Зуев.

Когда я смотрел из зала на взволнованного, с заметной сединой на висках человека, то еще больше укреплял в мысли, как хорошо, что в нашем рыбацком коллективе трудятся такие замечательные люди, как ветеран войны В. П. Зуев.

Завидной работоспособностью, кристальной честностью зарекомендовал себя ветеран среди рыбаков.

Становление его характера происходило в годы самой жестокой из всех войн, пережитой когда-либо нашей страной.

В первые же месяцы войны Сегежа стала прифронтовым городом.

Для борьбы с вражескими лазутчиками создали истребительный батальон из молодежи. В его рядах и вчерашний школьник - Виталий Зуев. Облавы, засады, сопровождение к фронту военных грузов - вот далеко не полный перечень его тогдашних занятий.

В это время он частый посетитель военкомата. Уже в который раз Виталий Зуев подавал заявление об отправке его в действующую армию. Наконец, на одно из многочисленных заявлений ложится долгожданная резолюция военного комиссара "Удовлетворить просьбу добровольца В. П. Зуева и направить его на Северный флот".

...Бригада торпедных катеров готовилась к крупной морской операции. Еще и еще раз проверялось вооружение и материальная часть. Особое внимание уделялось надежности работы двигателей. Поэтому вполне понятно волнение моториста матроса Зуева, который много раз подряд тренировался в запуске двигателей. До этого ему уже довелось участвовать в боевых походах по высадке десантов во вражеском тылу, конвоировании транспортов, в отражении налетов фашистской авиации. От боевого похода к походу закалялся характер молодого моряка.

Наступило 19 августа 1944 года. Этот день вошел в историю Северного флота как образец творческой мысли командования и беспредельного мужества всех участников операции. Воздушная разведка обнаружила большой фашистский конвой, шедший вдоль норвежского побережья. Взревели моторы торпедных катеров. Гитлеровцы открыли заградительный огонь. Вокруг наших катеров кипела от взрывов вода. Катера один за другим, прорвав огненную завесу, выходили в атаку. Вот вперед вырвался катер прославленного мастера торпедных атак Александра Шабалина. Стремительная атака и на дно Баренцева моря отправлен немецкий транспорт. В разгар боя осколком перебило антенну, установить новую вызвался матрос Зуев, немного времени потребовалось тогда смельчаку, чтобы радиостанция снова вступила в строй, но именно эти минуты и посеребрили виски. Вот почему бывалый воин так ценил полученную за этот бой медаль Ушакова.

И опять боевые походы. Жизнерадостный и находчивый матрос Зуев прочно закрепился в коллективе торпедного катера. Герои-катерники воспитали у него любовь к морю, презрение к смерти, беззаветную любовь к Отчизне.

В первые послевоенные годы он становится офицером. В пятидесятые годы после демобилизации В. П. Зуев приезжает в Беломорск, работает в одном из береговых учреждений, но его все настойчивее манило к себе море Баренца, где прошла его боевая юность. Учится и получает диплом судового механика. Как и подобает ветерану Отечественной войны, Виталий Павлович не замыкался в кругу своих служебных обязанностей, а выбрав свободные от основной работы минуты, спешил в салон поговорить по душам с молодыми моряками.

Дважды Виталий Павлович избирался председателем местного профсоюзного комитета, долгие годы трудился на промысловых судах механиком. По праву пользовался у рыбацкого коллектива уважением за воинскую доблесть в годы войны и многолетнюю безупречную работу в базе гослова.

Впервые я увидел боцмана Павла Павловича Колоса на борту траулера-морозилыцика "Лоухи", когда он протянул мне направление его на должность судового боцмана. Тогда я невольно залюбовался прибывшим боцманом. Это был, бесспорно, настоящий моряк, крепкая фигура, большие выразительные глаза, железная неподвижность при разговоре со старшим по службе, ноги расставлены, будто пристыли к палубе, корпус слегка подан вперед, словно при сильном напоре ветра - все внушало уважение.

При знакомстве я узнал, что в свое время он начитался морских книг, наслушался приезжавших на побывку в его украинское село бывалых моряков, не успел он сам толком разобраться, что с ним произошло, а уже стоял на палубе траулера Мурманского тралового флота и шкерил рыбу.

На рыбном промысле Павел старался держаться и даже со временем равняться на опытных рыбаков: нужно ли было срастить швартовый конец, очистить от ржавчины и покрасить судовую надстройку - все старался делать аккуратно и быстро.

И нате вам, спустя несколько лет, трудолюбивого и любознательного матроса Павла Колоса выдвинули на должность судового боцмана. Тогда-то и раскрылись его организаторские способности.

Нередко в экипаже происходит замена моряков, но боцман Колос хорошо знал, как ветеранов судна, так и недавно прибывших в штат не только по имени и фамилии, но и достаточно был осведомлен о способностях матроса трудиться, о его жизненных планах и даже семейном житье-бытье. Вроде бы каких-то особых секретов воспитания у него не было, просто брал за основу работы с матросами индивидуальный подход к каждому. Он учил своих подчиненных по принципу: "Делай как я, делай лучше меня".

Траулер готовился к очередному рейсу. Уже было доставлено со складов и уложено по-походному траловое вооружение, но плановый отход срывался из-за отсутствия на судне покрасочного материала.

Заботами палубной команды корпус судна был заранее тщательно очищен от ржавчины и засуричен. Все дело было - за краской. Наконец-то она появилась на складе, а оттуда к концу трудового дня была доставлена на борт судна. В распоряжении экипажа была всего одна ночь. Справедливости ради скажем, что дело происходило в Мурманске в разгар полярного дня, когда солнце светило круглые сутки. Но ведь и всяческой работы перед отходом, как правило, накапливалось великое множество. И все-таки на следующее утро наш траулер выгодно отличался от других своих собратьев свежеокрашенными бортами, надстройкой, не говоря уже о мачтах. Придирчивая портовая комиссия дала "добро" на выход траулера на промысел. Еще выше поднялся тогда авторитет судового боцмана Колоса: его предприимчивость позволила сберечь несколько тысяч рублей.

Ветеран флота П. П. Колос учил матросов трудиться добросовестно, воспитывал у них трудолюбие и бескорыстие.

По авторитетному мнению Павла Павловича судовой боцман - это не просто профессия, это почетное звание, которое ко многому обязывает. И в первую очередь к тому, чтобы быть настоящим хозяином палубы, матросским наставником.

Работая долгое время на промысловых судах, он уделял большое внимание взаимозаменяемости на палубе, освоению моряками смежных профессий. На мой взгляд, ему удалось выработать на судне свою систему отношений, основанную на полном доверии друг к другу, ответственности каждого труженика палубы за общее рыбацкое дело.

Была заметна роль Колоса в передаче практического опыта начинающим свою рыбацкую жизнь молодым матросам. Надо сказать, что за свою многолетнюю работу на промысловых судах Павел Павлович воспитал не одну сотню высококвалифицированных специалистов палубы.

В настоящее время П. П. Колос находится на заслуженном отдыхе. Продолжают работать на промысловых судах его ученики, помнящие своего наставника рыбацких наук.

...За время многолетней работы мне приходилось много раз общаться с Галиной Илларионовной Семеновой. Помню ее на причале Беломорского рыбного порта, когда она, начинающий мастер по обработке рыбы, вела деловые разговоры с судовыми рыбмастерами.

Уже в тот период времени не только я, но и многие, непосредственно общающиеся с ней, отмечали природный талант организатора и завидную работоспособность.

За годы работы Галина Илларионовна с честью прошла путь от рядового рыбмастера до первого заместителя Генерального директора акционерного общества "Карелрыбфлот". Весь этот период времени свидетельствует о том напряженном труде и большой ответственности, с какой она работала и продолжает успешно трудиться на столь ответственном посту.

В свое время трудовой коллектив базы гослова выдвинул Галину Илларионовну кандидатом в депутаты страны по Беломорскому национально-территориальному округу, а избиратели оказали ей свое доверие, избрав ее депутатом.

На то рыбаки и рыбообработчики имели крепкое основание. В своей повседневной деятельности Галина Илларионовна всегда шла трудным путем новатора. Смелость ее суждения в принимаемых решениях, актуальность разрешаемых проблем, а также глубина технической мысли всегда способствовали совершенствованию рыбообрабатывающего производства. Следует хотя бы назвать своевременную реорганизацию производства - слияние двух цехов (пресервного и рыбообрабатывающего) или внедрение на береговых участках бригадных форм оплаты труда. С полным на то основанием в то время можно было назвать, что заместитель директора Семенова не смотрела на мир из своего кабинета. Она почти ежедневно бывала утром в рыбном порту на "графике", а несколько позже - в цехах базы. Короче говоря, всегда в гуще народа. Поэтому она хорошо знала нужды рыбообработчиков и сетевязов, моряков и персонала детского садика, не говоря уже о сотрудниках управления. Всем знающим Галину Илларионовну всегда импонировали ее неуемность, ее привычка не только видеть своими глазами, но, если надо, вмешаться, помочь людям, оказавшимся в беде, желание преодолеть трудности и устранить недостатки в работе.

В самых отдаленных рыбоприемных пунктах и в разное время года можно было видеть Семенову. Как правило, во время навигации. Речь идет о Нюхче и Гридино, Кандалакше и Поньгоме, Колежме и Юкове, а также Соловецких островах и Сонострове, по существу о всем Карельском Поморье.

Галина Илларионовна возвращалась из этих командировок обогащенная наблюдениями, фактами, личными выводами, т. е. необходимыми богатыми материалами, которые представляли для руководителей особенную ценность.

Все производственные дела Галина Илларионовна принимала всегда близко к сердцу, внося в них свежесть идеи и смелость мысли. Она уважала и сегодня уважает руководителей, настойчиво отстаивающих свое мнение: всегда внимательно выслушивала собеседника, старалась вдуматься в логику его рассуждений. Любит подходить к любому, даже спорному вопросу без предвзятости, без непогрешимой уверенности в своей правоте.

Право на легенду  Владимир Бабуро